Казанские легенды

"Вода у славян имела культовое значение, ей приписывались черты очищающие и оздоравливающие. Известны молитвы, которые читали по случаю “отмывания” болезни и злых чар. Был обычай кормления стихии — принесение ей жертв, состоящих из хлеба, соли, кур, ягнят, — по случаю наводнения, засухи, перед путешествием по воде, перед началом постройки моста либо мельницы.

Трудная дилемма возникала при спасении утопающего: спасти его — значит лишить воду добычи, на которую она уже рассчитывала, “ослабить воду”. Не спасти утопающего — значит пополнить отряд утопленников, то есть зловредных водных духов.

Кроме утопленников злыми водяными духами становились люди, умершие насильственной смертью, и чаще именно им, а не самой стихии воды приносили жертвы. К ним же относились дети, проклятые матерями. Русскому ВОДЯНОМУ соответствуют польские ТОПЕЛЬНИЦЫ и УТОПКИ — существа злые, хватающие находящихся в воде людей, топящие их, втягивающие в водовороты. Считалось, что иногда они умеют менять свой облик, принимая вид водных животных и рыб. У чехов и словаков этим занимаются ВОДНИКИ и ВОДНИ, иногда принимающие обличье ребенка, который заманивает человека в воду при свете луны. Из фольклора Архангельской губернии известен случай, когда деревня в складчину, не торгуясь, купила коня, лоб которого намазали медом и, привязав на шею два жернова, утопили, принеся в жертву Водяному. К концу прошлого века относится описание местного польского обычая ежегодно бросать в озеро курицу для топельцев. Считалось, что, проплывая на лодке мимо омута, где живет Водяной, следует снимать шапку.

На границах рек, озер, болот и лесов жили восточнославянские русалки — красивые, обнаженные, с распущенными волосами, в венках из цветов. В новолуние русалки танцевали на полянах, заманивали людей, иногда затаскивая их в воду, а иногда прямо на суше щекотали их до смерти. Их название связывают с греческими русалиями, но способ их заимствования не уточнен. Полагают, что более древнее наименование русалок — вилы, но то, что такое название не сохранилось в фольклоре, заставляет думать, что в церковные тексты они попали с Балкан. Слово “вилы” известно и у западных славян, но там оно означает человека, лишившегося разума. Польский исследователь Брюкнер предполагал, что некогда такое определение относилось лишь к человеку, сошедшему с ума из-за того, что его околдовали вилы. Этимологически слово “вилы” происходит от того же корня, что глагол “виться” (литовское “вити” — “преследовать”), что указывает на подвижность этих существ. У балканских народов вилы (или самовилы) живы в фольклоре. Это души девушек, не успевших нарадоваться жизни. У них огненные глаза, иногда — козьи копыта; при свете луны они устраивают свои игрища.

Живут они в лесах, в горах и в водах, так что в сербском фольклоре различают загоркинь, живущих в горах; бродяриц, живущих возле бродов в реках, и облакинь, живущих в облаках. Иногда они могут в чем-то помочь и даже погадать, но тот, кто приближается к их месту жительства или мечтает водить с ними хоровод, бывает наказан тяжелой болезнью.

В Польше подобные существа некогда называли богинька, вещища (от слова “wieszcz” — “пророк”); они специализировались на краже и подмене младенцев. К тому же племени относятся белорусская лойма и чарциха, прикарпатско-украинские Дива-баба или савка.

К обитателям вод также относятся святла, свечники, светляки, заманивающие людей в трясину."